Сопереживание - это переживание вместе с другим его душевного состояния
(из словаря С. Ожегова)

Остаться ни при чём невозможно!

Ты становишься причастным, потому как профессию выбрал людям помогать. Психолог — как врач, как спасатель: если не уверен в своих силах, передай работу более опытному специалисту. Если такого рядом нет, то... сделай всё от тебя зависящее и передай более опытному коллеге.

Как не принимать чужое горе близко к сердцу? Помогает знание и умение, что в таких ситуациях надо делать. Но пока нет умения, очень трудно работать. Потому что работаешь не только с клиентом, но еще над собой. Случай с Бельчонком заставил меня научиться сопереживанию, а не переживанию за человека его боли. Это было мое важное профессиональное достижение. Когда ко мне на консультацию пришла семья Бельчонка, мой опыт работы измерялся 3—4 клиентами и полугодичным пребыванием в должности психолога в нашем центре. В связи с чем после первой встречи с этой семьей я поняла, что сама не справлюсь, и начала свой бег по матёрым, на мой взгляд, специалистам. Я обратилась к психиатру, она просмотрела мой материал, послушала мой рассказ и наотрез отказалась даже продиагностировать девочку.

Я пошла к местным психотерапевтам. Они выслушали меня за чашкой чая. Сказали, в каком направлении надо работать, и тоже отказались от передачи дела в их «набитые» руки. Я пошла к директору центра. Он выслушал, позвонил в милицию. Там ему объяснили, что без заявления матери о растлении ребёнка отцом они ничего не могут сделать. Опираться на что? На сказку, которую девочка сочинила на занятии, и мои записи со слов матери? Это не доказательства. Вот если будет труп ребёнка или матери, или хотя бы тяжкие телесные повреждения... тогда они непременно отреагируют.

На следующий день директор центра пригласил профессора из института Сербского, который вроде как курировал наш центр. Что сказал профессор, я подробно изложила в своём рассказе «Бельчонок».

В то время я совмещала работу в психологическом центре с преподаванием на кафедре. Таким образом, имела честь общаться с психологами и психотерапевтами, считающимися лучшими в России. Поспешила посоветоваться с одним из них. Совет был таков: «Бросай немедленно. Если папашка их прибьёт, то менты с тебя первой спросят. Мало не покажется». Через неделю этот психотерапевт выловил меня в коридоре из толпы студентов и выпалил:

— Ко мне ребёнка привели, так на протяжении всей консультации мне чудилось, что его отец растлевает. Ты меня травмировала, честное слово. Ну, что у тебя там?

— Сказки сочиняем, — ответила я. — Ну, сочиняйте, сочиняйте. Везет же тебе, хе-хе. Тридцать лет работаю, и первый раз встречаю такую мерзость...

Рассказывая это вам, я, возможно, оправдываю себя, что взялась за дело, которое не по силам, но что оставалось? Я продолжила работу. Через пару занятий стало ясно, что нужно еще и себя психотерапевтизировать. Бельчонок точно поселилась у меня в мыслях. Все процессы в организме сталкивались с ней и проходили через нее. Первое, что сделала, — придумала стишок. Повторяла его перед каждым занятием:

Я высоко — тебя я слышу.
Я далеко — тебя я вижу.
Я понимаю твое горе.
Сильнее горя моя воля.
Я в центре чистого сознанья.
Пусть в помощь мне моё призванье.

Прошло некоторое время, и я почувствовала, что отпустило. Но чтобы полностью отделить «это» от себя самой, я начала писать. Когда мои переживания точно переплелись с материей рассказа и вышли из меня, только тогда «это» стало отдельной историей. Я точно определила свои границы, и границы чужой боли.

Опубликовано в блоге 06.08.2009