Мерлин открыл глаза. Уже было утро, он чувствовал это, хотя в пещере царил всегдашний полумрак от чадящих факелов на стенах. Мгновение спустя он почувствовал, что в пещере есть кто-то еще, и улыбнулся, потому что знал, кто именно.

Нежная прохладная рука легла ему на лоб, и мягкий голос Гвен произнес:

- С добрым утром, мой любимый маг и чародей!

Мерлин засмеялся, прижал ладонь Гвен к своим губам и поцеловал.

- Я давно уже не тот маг и чародей, каким был когда-то, - заметил он. - В мои чары продолжают верить только местные крестьяне...

- Но ты мой любимый, - возразила Гвен. - И это главное в моих словах.

Было солнечное майское утро. Расположившись у входа в пещеру, они позавтракали хлебом, сыром и молоком, которые принесли рано утром жители ближней деревни. Непритязательные народные подношения когда-то всемогущему Мерлину все еще не оскудевали.

В Британии бушевал май, и на окраине деревни уже цвели сады. Мерлин никак не мог наглядеться на яркий весенний пейзаж и все смотрел и смотрел вокруг. Ни на чем конкретном его взгляд не задерживался, и со стороны, наверное, казалось, что взор его был задумчив и рассеян.

Так оно и было, потому что Гвен спросила:

- О чем ты задумался?

Мерлин улыбнулся и лишь молча покачал головой - мол, ни о чем особенном. Но Гвен провести было не так просто, и она настаивала на своем:

- Я же вижу - тебя что-то беспокоит...

Мерлин вздохнул и вновь промолчал.

- Тебе приснился плохой сон? - допытывалась Гвен.

Мерлин в очередной раз подумал о том, что Гвен еще слишком молода, чтобы смиряться с отсутствием ответов на все ее вопросы. Его, старого и дряхлеющего мага, и ее, упорную и целеустремленную ученицу знахаря, разделяли непреодолимые полсотни лет жизненного опыта. Но с некоторых пор вдруг объединило столь светлое и, как казалось Мерлину, очень хрупкое взаимное чувство, почти наверняка последнее в его жизни и почти наверняка первое - в ее...

- Да, опять сны, - признался он. - Хотя наоборот - сегодня я снова спал без снов.

- Разве это плохо? - спросила Гвен.

- Не знаю, - пожал плечами Мерлин. - Я привык, что они мне снятся каждую ночь. Не помню, чтобы я когда-нибудь спал без снов.

- Может быть, ты просто забыл свой сегодняшний сон?

- Обычно я не забываю. - Мерлин наморщил лоб, припоминая. - Мне всегда снились сны, и я всегда помнил, о чем они.

- Наверное, потому что они всегда сбывались? - улыбнулась Гвен.

- Не всегда, но часто, - ответил Мерлин. - Пожалуй, из всех моих способностей осталось только это - время от времени видеть сны о собственном будущем...

Гвен обняла его и пробормотала, глядя через его плечо в сторону деревни:

- И даже твой последний дар должен приносить пользу людям... - Она вздохнула. - К тебе снова едет Кендрик.

Мерлин обернулся. По узкой, но хорошо протоптанной тропе к пещере приближался всадник. Деревенский староста Кендрик верхом на старой кляче наносил очередной визит Мерлину.

- Приветствую тебя, достопочтенный Мерлин, - сдержанно сказал Кендрик, спешившись и нарочито не замечая Гвен.

- И мы тебя приветствуем, - отозвался Мерлин. - С чем пожаловал?

Кендрик присел на гладкий камень и, поглаживая бороду, веско произнес:

- Воля твоя, Мерлин, но в народе идут разговоры...

- Что за разговоры? - нахмурился Мерлин.

Кендрик покряхтел.

- Призову в свидетели кого угодно, Мерлин, мы были рады и польщены, когда несколько лет назад ты решил поселиться в наших местах, хотя и тревожились, не принесет ли лиха твое соседство... Ведь жизнь твоя когда-то была очень беспокойной...

- Это в далеком прошлом, Кендрик, - негромко проговорил Мерлин.

- Да, ты позволил нам в этом убедиться, - кивнул Кендрик. - Ты был столь добр, что делился с нами своими предсказаниями, которые помогли избежать многих бед... За это люди тебя чтят и всегда готовы привечать...

Кендрик помолчал, словно в затруднении. Мерлин терпеливо ждал.

- Я всего лишь деревенский староста, достопочтенный Мерлин, - развел руками Кендрик. - Но я вижу, что беспокоит людей. Они привыкли к тебе. Они привыкли, что твоим именем закрепляются самые важные решения, от которых зависит дальнейшая судьба нашей общины. Слово Мерлина стало неотделимо от наших представлений о будущем. - Кендрик покачал головой. - Я не могу отдать ни одного серьезного приказа, пока не поклянусь остальным, что спрашивал твоего совета. Твоя близость и доступность лишила нас воли. - Кендрик горько усмехнулся. - Я могу сказать это тебе, но не осмелюсь произнести это среди односельчан: мне несдобровать, если я вслух усомнюсь в благе твоего присутствия...

- Это благо никто у вас не отнимает, - мягко заметил Мерлин.

- Кое-кто считает иначе, - возразил Кендрик. - Воистину, Мерлин, все эти годы твои предсказания спасали нас от многих напастей. Ты предупреждал нас о заморозках и засухах, о разбойничьих набегах и о нашествии саранчи... Твои вещие сны явились истинной благодатью для нас. - Кендрик бросил короткий взгляд исподлобья на Гвен. - Но с некоторых пор ты все реже даешь определенные советы... А про апрельский паводок ты вообще не сказал ни слова, не дал ни намека! Дюжина жителей погибла, а сколько семей потеряло свои хозяйства!

- Я не всевидящ, Кендрик, - мрачно сказал Мерлин.

- Но ты был всевидящ, пока ее не было рядом с тобой! - воскликнул Кендрик, ткнув узловатым пальцем в сторону Гвен. - Ходят слухи, что она отнимает у тебя силы ночью и не дает видеть вещих снов...

- Умолкни, Кендрик, если не хочешь прогневить меня! - прикрикнул Мерлин.

Кендрик вздрогнул и втянул голову в плечи.

- Воля твоя, достопочтенный Мерлин, - глухо сказал он. - Когда-то ты решил оказать нам милость и можешь лишить нас ее в любой момент... Но, заклинаю тебя, не томи нас сомнениями, можем ли мы, как и прежде, полагаться на твое пророческое слово!

Кендрик поднялся и поклонился. Мерлин молча наблюдал, как староста тяжело взбирается в седло, и лишь напоследок произнес:

- Кендрик, грядет заморозок.

Кендрик натянул поводья и обернулся.

- Тебе был вещий сон? - с надеждой осведомился он.

- Нет, - усмехнулся Мерлин. - У меня ломит кости, и, уж поверь мне, я знаю, о чем говорю.

Кендрик неуверенно улыбнулся и отправился восвояси.

Мерлин тяжко вздохнул и посмотрел на Гвен. Та печально смотрела вслед удалявшемуся Кендрику.

- Я знала, что это не сможет долго продлиться, - сказала она.

- О чем ты? - удивился Мерлин, хотя догадывался, что Гвен имеет в виду.

- Они не потерпят меня рядом с тобой, - ответила Гвен. - В любом твоем несостоявшемся или ошибочном предсказании буду повинна я. И если виною этому - моя любовь к тебе, они проклянут и любовь... - Гвен поежилась. - В горе люди в состоянии проклясть что угодно...

Мерлин тихонько засмеялся и обнял Гвен.

- Любовь здесь ни при чем, - прошептал он. - И ты ни в чем не виновата. Просто таков порядок вещей...

- О чем ты? - в свою очередь удивилась Гвен, отстранившись и с нескрываемым беспокойством окидывая взглядом лицо Мерлина.

- Пора воспринять правду, моя любимая Гвен, - грустно сказал Мерлин. - Дар мой все еще при мне, и кое-какие картины будущего я еще могу видеть в своих редеющих снах... Во сне я еще буду дрожать от предстоящих холодов, мокнуть под нежданным дождем и задыхаться от будущей засухи... Но ночей, отмеченных крепким сном без видений, будет все больше и больше. Неужели ты не понимаешь почему?

Гвен промолчала. Она понимает, подумал Мерлин. Но я все равно должен сказать.

- Дни мои сочтены, - сказал он. - Снов о грядущих днях все меньше, потому что дней этих уже осталось немного. Сны без видений - это сны о моей смерти.

- Нет! - крикнула Гвен. - Я не верю! Мое сердце чувствует, что ты ошибаешься!

- Твое сердце еще слишком молодо, - мягко возразил Мерлин, обнимая рыдающую на его плече Гвен.

...С каждым днем Гвен все явственнее чувствовала людскую ненависть. Мерлин не мог убедить деревенских старейшин, что Гвен невиновна в его пророческой слабости. Народ не верил в приближающуюся кончину Мерлина и глухо роптал. Однажды, когда Гвен чудом избежала смерти от рук неизвестных, она сказала:

- Давай уедем отсюда вместе! Позволь людям научиться обходиться без тебя, раз это так неизбежно.

- Я не могу их оставить, - печально ответил Мерлин. - Еще не все видения, которые могут спасти чьи-то жизни, пришли ко мне...

- Ты добр, Мерлин, - горько сказала Гвен. - Но не гордыня ли говорит в тебе сейчас? Или, может быть, тщеславие? Сладость власти? Ведь только ради этого мужчина готов отказаться от последней возможности любить!

- Я прощаю тебе эти слова, - спокойно сказал Мерлин. - Ты забыла, что еще есть чувство долга?

- Свой долг ты создал сам, когда вмешался в их жизнь!

- Что ж, я в ответе за тех, в чью жизнь так неосторожно вмешался...

- А как же я? - закричала Гвен. - Почему твоя неосторожная любовь ко мне не стоит твоих последних дней?

- Ты еще так молода, - увещевал Мерлин. - У тебя вся жизнь впереди, а мои дни уже на исходе. Я не могу допустить, чтобы из-за меня тебя здесь настигла беда! Оставь меня и найди свою дорогу...

...Спустя неделю Гвен оставила его. Покидая Мерлина, она сказала, что не вернется сюда, но какое-то время будет ждать его в Корнуэлле и надеяться, что он одумается. Она ушла по пыльной дороге, ведущей на Корнуэлл, а Мерлин все смотрел ей вслед, даже когда ее фигура скрылась из вида.

...Наступило время, когда сны совсем перестали приходить к Мерлину, и он приготовился к смерти. Но смерть не забирала его. Дар покинул обессиленного мага, но жизнь не желала покидать бессонного старика. Напасти одна за другой вдруг посыпались на деревню, и народ заговорил о том, что не кто иной, как старый маг, виноват в их новых бедах. Однажды, вернувшись к своей пещере, Мерлин нашел вход в нее заваленным камнями.

...Корнуэлльцы поначалу были рады и польщены тем, что старый достопочтенный маг Мерлин поселился в их городе. Однако холод недоверия и разочарования пробежал между ним и горожанами, когда он отказался помогать жителям своими чарами, ссылаясь на то, что магический дар безвозвратно им утерян. Правда, корнуэлльцы снисходительно отнеслись к тому, что старый чудак Мерлин принялся безуспешно искать по всему городу некую девицу Гвен. Так и не найдя ее, он стал каждое утро приходить к городским воротам, где коротал все дни, всматриваясь слезящимися глазами в даль пыльной дороги. Прохожие, иногда слышавшие его бессвязное бормотание, рассказывали, что он умоляет эту неизвестную Гвен вернуться к нему и забрать его с собой. Иные, впрочем, уверяли, что о том же самом он просит самое Смерть.

Теперь, спустя столько веков, уже никто не может сказать наверняка. Известно лишь, что однажды Смерть, в отличие от Гвен, все же услышала мольбы Мерлина и сжалилась над ним, забрав его с этого света. И можно лишь гадать, приснился ли старому магу вплоть до самой последней ночи его жизни хотя бы один сон, пусть и не вещий...