Совершенно нет времени. Такими словами заканчивается роман С. Витицкого «Бессильные мира сего» (СПб.: Амфора, 2003). Для ценителей творчества знаменитых писателей-фантастов Аркадия и Бориса Стругацких (АБС) не секрет, что С. Витицкий – это псевдоним Бориса Стругацкого, когда он пишет не в соавторстве. Уже двенадцать лет, как из жизни ушел его старший брат Аркадий Натанович Стругацкий, и с тех пор у нас осталось творчество С. Витицкого, призванное насытить жадный интерес осиротевших читателей АБС. Помнится (но не поручусь), в свое время в интернетовских интервью, которые Борис Натанович периодически дает на официальном сайте АБС, неоднократные вопросы «Над чем вы сейчас работаете?» неизменно удостаивались уклончивых ответов, но с примечанием, что пишется тяжело и медленно, а времени нет. Каждый может понимать по-своему, что именно скрывается под понятием «нет времени», но не стоит забывать, что Борис Натанович (а ему в этом году уже 70) ведет сравнительно активную общественную деятельность в сообществе писателей-фантастов в качестве признанного гуру, учредил и присуждает в составе жюри разнообразные литературные премии, создал журнал фантастической литературы «Полдень. XXI век», опекает молодые таланты... И есть подозрение, что делает он это с несколько большей охотой, чем пишет беллетристику. Я, честно говоря, далек от новостей индустрии science fiction и рискую нарваться на раздражение знатоков, но такое впечатление складывается у меня о Борисе Стругацком сегодняшнем.

Однако тем ценнее каждое его произведение.

Люблю книги Стругацких давно. Начинал с детского проглатывания повестей о мире Полдня XXII века, ценя сюжеты и яркое описание мира будущего. Продолжил социально-философскими романами («Град обреченный», «Отягощенные злом», «Гадкие лебеди»), ценя интересные мысли и наблюдения о мире реальном через отражение в сюжетах фантастических. Сейчас же, когда Стругацкие и С. Витицкий для меня неоспоримые брэнды, в большей степени читаю, перечитываю и смакую многое старое и все новое, ценя уже чистое качество прозы и мастерски подаваемые образы. Как ни странно, но детали сюжета теперь отступают на второй план. Я не жду от литературы такого уровня лихих и неожиданных поворотов повествования, которыми вынуждены промышлять профессиональные начинающие авторы, привлекая к себе внимание читателей и издателей. (Да, то же самое можно было бы сказать и обо мне, но я все-таки не профессиональный автор, а, скажем так, игрок литературного фарм-клуба... Мне позволительно.)

Литература уровня Стругацких / С. Витицкого – это ценность сама по себе, не нуждающаяся в соответствии конъюнктуре и современным литературным течениям. Она имеет два-три смысловых слоя и далеко не один вариант прочтения текста. И пусть даже автор не ставил перед собой таких изощренных целей при продумывании сюжета и собственно изложении, но у меня складывается такое впечатление и я не хочу разубеждаться. Умные и талантливые писатели, имеющие за плечами серьезный жизненный опыт, не вправе писать иначе. Не вправе уметь писать иначе.

Все, о чем я говорю, по сути, конечно, банальщина. Уж сколько критиков и апологетов исписали на бумаге и настучали на клавиатурах эссе и отзывов о Стругацких вообще и каждом из них в отдельности. Сколько дифирамбов, сниманий шляп, склонений головы и коленопреклонений имело место за эти годы! И ради бога! Но я-то в последний раз писал о них на выпускном школьном экзамене по литературе, выбрав для сочинения повесть «Трудно быть богом»... Слишком давно это было и слишком не то. И если журналисты не устают вновь и вновь писать одно и то же (но с разным сочетанием эпитетов) о работах одних и тех же признанных... ну, не знаю... модельеров haute couture с многолетним стажем, то Борис Стругацкий заслуживает этого не меньше, ибо его работы – это как раз высокое искусство и неизменное качество. Неизменное качество со своими традициями, со своим неповторимым стилем и со своей школой. И это отличает его от всех тех модных и «продвигаемых» беллетристов, имена которых не сходят с полос СМИ. Это отличает литературу для чтения от литературы для «пиара».

«Бессильные мира сего» – это очередная высококачественная вещь от мастера. Это понятно всем, кто ощущает, чем стиль АБС отличается от всех прочих стилей. В издании «Амфоры» на задней обложке романа дан отзыв Александра Житинского, который об этом сказал более образно: «Льва узнают по когтям, а писателя по почерку. Автор, скрывающийся под псевдонимом С. Витицкий, встречает свое семидесятилетие романом, напоминающим читателю о лучших временах братьев Стругацких.» Именно так. В наше время засилья эпатажно-сериальной беллетристики вдруг с теплым чувством ностальгии находишь произведение, которое ассоциациями и эмоциями отсылает тебя к основательной литературе, на которой рос и воспитывался.

Вы хотели сверхоригинальный сюжет? Полноте! Не в «Бессильных мира сего». Голливуд со своей индустрией сценарных пекарен за счет одного только закона больших чисел, наверное, покрыл почти все возможные фантастические задумки. Но мастер не должен соревноваться с молодыми агрессорами в области новых форм и сюжетов. Он останется над ними за счет только безукоризненности стиля и чистоты слога.

Сюжет «Бессильных мира сего» по своему антуражу не нов даже для Стругацких. Тема морального выбора чудотворца встречается чуть ли не в каждом произведении АБС. Тема Учителя и его апостолов встречается, например, в тех же «Отягощенных злом». Тема разочарования и бессилия добра перед равнодушием – это вообще красная нить творчества Стругацких. И про то, что Человек Воспитанный этому миру пока не нужен, как до определенного момента эволюции не был нужен Человек Грамотный, тоже уже знакомо... При прочтении романа С. Витицкого испытываешь сплошные ассоциации! И в этом своя прелесть... Я не буду пересказывать и даже давать вводную по сюжету. С ним все в порядке – в смысле завязки, кульминации и развязки. Это вам не нудное эссе умудренного опытом беллетриста, заделавшегося вторичным философом, а увлекательный и даже в некотором смысле остросюжетный фантастический роман. С. Витицкий последовательно придерживается кредо «послеполуденных» Стругацких: рассказывать о проблемах сегодняшних, о человеке сегодняшнем, но в произведении, ставшим фантастическим за счет одного или двух элементов чуда. Как оживает и играет незнакомыми красками привычный пейзаж, показанный с необычного ракурса или при необычном освещении, так и окружающий мир у Стругацких / С. Витицкого смотрится иначе при некоторых фантастических допущениях в сюжете... В данном случае: что, если наделить некоторых персонажей кое-какими экстраординарными способностями в нашем сегодняшнем ординарном мире? А вот что, отвечает Борис Натанович в «Бессильных мира сего». Но что именно – прочтите лучше сам роман.

Сюжет – это да. Но где вы еще найдете такой стиль? Такое мастерское описание человека, события или явления несколькими размашистыми мазками, точными, выверенными и одновременно щедрыми... Причем описание чего-нибудь обычного и привычного. Например, вот открываем наугад: «...Встречные огни слепили, а лед на дороге выглядел так, словно это была не дорога, а замерзшая река. Белая крупа поземки металась в лучах фар. Сзади чудовищный автобус-междугородник грозно и опасно нависал, сверкая огнями, повисел минуты две, а потом вдруг тяжело выдвинулся и угрюмо пошел на обгон... Автобус шипел и ревел, повиснув теперь уже слева... Потом созвездие красных и желтых огней вместе с огромной кормой сухопутного дредноута, обросшей грязной снежной коростой, ушло вперед, повисело недолго рядом с приплюснутой (казалось от ужаса) иномаркой и окончательно погрузилось в ночь и метель...» Каково, а? Вы можете спорить о прилагательных, о своем собственном представлении автобусных обгонов, но кто поспорит, что описано это выпукло, живо и даже со вкусом?

Я давно обратил внимание, что у АБС (и, разумеется, у С. Витицкого) всегда был свой вкус в изложении. Авторы любили и умели пользоваться русским языком во всем его многообразии – от интеллигентных вводных слов до сочной нецензурщины... Они всегда словно смаковали определенные словосочетания и обороты, некоторые любимые словечки... (О да, сразу видно, что Борис Натанович неравнодушен, например, к слову «залипуха», а многие сравнения и метафоры черпаются из старого проверенного арсенала АБС...) Они будто бы с удовольствием выстраивали диалоги, сдабривая их легкими отвлеченными остротами, цитатами и философскими примечаниями персонажей. Чуть ли не у каждого из героев их повестей и романов с завидной регулярностью в запасе оказывалось интересное наблюдение, размышление или хотя бы меткое присловье. Это была увлекательная игра живого ума авторов, которая перерождалась в игру слов, вложенных в уста персонажей...

Несомненно, автор налагает отпечаток на своих придуманных героев. Поэтому, пожалуй, только у С. Витицкого (как и у АБС) можно найти столь интеллигентные описания отъявленных сволочей и столь светский характер беседы во время какой-нибудь «стрелки». Сразу видно, что для автора любой человек – это все-таки Человек, на описание которого отводится некий качественный и количественный минимум. Автор иногда так увлекается богатым описанием какого-нибудь ничтожества, что это ничтожество никак за ничтожество воспринять не удается... Оцените, сколько художественных средств тратит С. Витицкий на обыкновенного бандита, «быка»: «Слева от него, чуть отставая, вышагивал здоровенный шкаф, на полторы головы выше, обтянутый кожаной курткой, круглоголовый и, кажется, лысый, а может быть, выбритый наголо. <...> Здоровенный носорог обогнул хозяйственную палатку и остановился почему-то рядом с Тимофеем, возвышаясь над ним, словно Голем, и теперь видно было, что он никакой не бритый, а именно лысый – с остатками рыжего пуха над ушами и с конопатым теменем, на котором уже и пуха не оставалось. Морда у него была круглая и неприятно асимметричная, словно он страдал флюсом. <...> А здоровенный носорог нависал над Тимофеем, словно Идолище Поганое, – неподвижный, огромный, неуклюжий, будто бы надутый изнутри...» Обращаю внимание, что вся существенная дальнейшая роль этого персонажа сведется к тому, что он будет крепко держать одного из главных героев (Вадима Христофорова), пока тому будут ломать пальцы, вот и все. Но как описан! Ну, не найдете вы у С. Витицкого бледных и невзрачных персонажей! То есть, может быть, такие персонажи, по замыслу автора, имеют место быть, но образы их поданы вовсе не бледно. Кому-то из филологов такие словесные траты на третьестепенных героев покажутся излишними, но зато этого «здоровенного носорога» я запомнил надолго и точно представляю, как именно эта сволочь держала Вадима в своих «металлических потных объятьях». Это стиль АБС. Это школа АБС. Это то, чем наслаждаешься и дегустируешь снова и снова, хотя вкус вроде бы уже давно знаком... Но новые оттенки найдутся всегда.

Чтобы тебя перечитывали – вот высшая оценка для любого писателя. О тебе могут говорить, ты можешь подогреть к себе интерес, ты можешь быть модным и громким, но если тебя не перечитывают и не советуют другим много лет спустя, то ты не писатель, а всего лишь поставщик популярной продукции на литературный рынок. Ты получишь высокую оценку маркетологов и издателей, но не литературной истории. (Почитайте об этом у тех же Стругацких в «Хромой судьбе».) Не каждый автор признается, что стать фактом литературной истории – это его главное сокровенное желание, но отрицать это – лицемерие либо полное непонимание своего профессионального призвания. Стремиться написать самое главное – то самое – произведение, которое поставит тебя в один ряд с классиками, коих перечитывают и коими проникаются, – это мучительное и сладкое призвание любого писателя, если он себя таковым осознает.

Очевидно, что я буду еще неоднократно перечитывать «Бессильных мира сего». Там еще много чего осталось, чем я еще не проникся, а, вероятно, стоило бы. Но еще успею. Всему свое время.