На корабле члены экипажа звали меня Малышом, иногда - Подкидышем, а бывало - Сопелкой. Для каждого из этих прозвищ были свои резоны. Как рассказывал кок, он нашел меня валявшимся без сознания у трапа, и я был настолько крохотным, что кок меня бы и не заметил, если бы я громко не сопел. Меня, брошенного и беспризорного, взяли на корабль, потому что кок принес меня бортовому доктору за десять минут до взлета и времени разбираться с портовыми службами уже не было. С того случая такие обстоятельства и стали подсказками для моих прозвищ: ко мне относились как к подброшенному малышу, который только и умел выражать свои эмоции разве что через разнообразное сопение.

Что же касается главного события моей жизни (а доктор говорит, что мне от силы лет восемь), то, если это вас в самом деле интересует, последний вечер перед Сверхконтактом я провел ужасно.

Я валялся на диване в кают-компании и, вдыхая аппетитные ароматы, с тоской наблюдал, как весь остальной экипаж расправляется с ужином.

Я хотел есть. Я очень хотел есть. Наш всегда вкусно пахнущий кок часто говорил, что голод - это мое хроническое состояние независимо от наличия пищи в моем желудке. Кок добродушно ворчал, что я так и не привык есть понемногу, что я с пугающей жадностью набрасываюсь на еду и что лучше бы меня приучили есть шоколадки, которых у кока водилось в таком избытке (главным образом, с прошедшими сроками годности), что он не знал, куда их девать после каждого рейса. Но дело в том, что я не люблю шоколад и предпочитаю нормальную сытную пищу. Кок всегда хорошо ко мне относился и обычно был снисходителен к моему непомерному аппетиту, но в тот день в наши взаимоотношения самым безжалостным образом вмешался капитан.

- Почему я постоянно вижу его жующим? - грозно вопрошал он у кока, нагрянув на камбуз после обеда. - Малыш у нас на общем довольствии, он такой же член экипажа, как и мы все! У нас что, полно в трюмах лишней провизии? Я тебя спрашиваю! Мало того, что от него пользы не больше, чем от барометра в штурманской, так он еще уплетает чужие пайки! Спишу обоих к чертовой матери!

Кок стоял, прижав к груди пакет с замороженными бифштексами, и ошеломленно задирал голову, словно испуганная лошадь (в свое время мне довелось видеть испуганную лошадь в зоопарке на Базе). Я же тихонько сидел в углу, слушал негодующего капитана и помалкивал. Даже не сопел. Я не был настолько глуп, чтобы огрызаться на человека, который ведал кадровыми вопросами.

А теперь я глядел, как капитан, штурман, пилоты, техники, бортовой врач, а также вся эта научная братия (кстати, бессовестно уничтожающая в течение всего полета все самое вкусное на корабле), жуя и причмокивая от удовольствия, поглощают сочные бифштексы - предмет моего безмолвного вожделения.

Кок кругами ходил вокруг стола, с готовностью отзывался на просьбы о добавке, а на меня боялся бросить хотя бы косой взгляд. Капитан, словно коршун, восседал во главе стола и зорко следил за порядком. На меня он тоже не глядел. Сомневаюсь, правда, что его мучили угрызения совести по поводу того, что он лишил меня ужина. Если быть до конца честным, я никогда себе не позволю сказать, что наш капитан злобен и несправедлив, но его, знаете ли, иногда заносит.

Моей последней надеждой был штурман.

Прикончив, наконец, свою порцию бифштексов, штурман, довольно цыкая зубом, добродушным взглядом окинул кают-компанию и наконец наткнулся на меня.

- А что это Сопелка у нас сегодня такой грустный? - с улыбкой осведомился он.

Решив сохранять безмолвие в присутствии капитана, я лишь с мольбой взглянул на штурмана.

- Он наказан, - отрывисто произнес капитан и кашлянул.

- Наказан? - просто-таки обалдел штурман. - Вы наказали Малыша?!

Капитан коротко глянул на штурмана, и тот понизил голос.

- Я просто не понимаю, капитан, что такого мог натворить Малыш... - неуверенно продолжил штурман и умолк. Вступать в пререкания с капитаном он явно не намеревался. Опустив голову, штурман вздохнул и попросил у кока добавки.

Я впал в отчаяние.

- Не думала я, что вы так жестоки, капитан! - послышался вдруг женский голос из той части стола, где ужинали ученые.

Я с благодарностью посмотрел на седовласую женщину, которую все на корабле называли "мадам". Она была: единственной женщиной на борту, ученым с мировым именем, главной среди всех ученых на корабле, а также той, без которой та наша экспедиция просто не состоялась бы. Поэтому я очень обрадовался ее заступничеству, надеясь, что ее влияния хватит хотя бы на один бифштекс для меня.

- Я обязан был это сделать, мадам, - сказал капитан. - Малыш принимает пищу крайне нерегулярно. Иными словами, он постоянно что-то ест. С начала рейса он поправился как минимум на несколько килограммов. Вы только посмотрите, как он растолстел! Просто маленький боров какой-то!

Я обиженно засопел. Можно было обойтись и без оскорблений!

- Это не причина, чтобы морить Малыша голодом, - строгим голосом заметила мадам. Она ласково посмотрела на меня. - Малыш!

- Он далеко не малыш, - ворчливо возразил капитан. - Ест за двух взрослых пилотов. Я-то думал, что его единственный недостаток - это беготня по всему кораблю и приставание к занятым людям. Но оказалось, что он еще и обжора!

Я еле сдержался, чтобы не огрызнуться. Зато засопел еще громче и многозначительнее.

- Дружище, дайте Малышу бифштекс, - обратилась мадам к коку.

Бедный кок! Он замер на месте, не зная что делать. Взглядом он уперся в капитана, то ли страдальчески, то ли вопросительно задрав брови кверху.

- Ступай на камбуз и принеси чаю, - негромко приказал капитан. - И забери оставшуюся еду с собой. - Он окинул взглядом кока и хмыкнул. - Сосуд мировой скорби!

- Слушаюсь, капитан, - еле слышно отозвался кок.

- Капитан, вы чудовище! - воскликнула мадам. - Дайте же ему поесть!

- Здесь командую я, мадам. В вашей компетенции руководить господами учеными и управлять работой по Сверхконтакту, в моей - руководить экипажем и управлять кораблем. Вот и вся премудрость. К тому же перед сном вредно много есть. Пусть попьет воды.

Я возмущенно фыркнул, перевернулся на бок и уставился в спинку дивана.

- Злись, злись, лопоухий, - усмехнулся капитан. - Сам же потом спасибо скажешь.

Я продолжал сохранять оскорбленное молчание, хотя очень хотелось огрызнуться.

- Если мы не можем прийти к согласию в таких пустяках, - вздохнула мадам, - как же мы будем работать в условиях Сверхконтакта?

Капитан пожал плечами и ответил:

- Да никак.

- Что вы этим хотите сказать? - удивленно спросила мадам.

Капитан принялся внимательно изучать ногти на своих руках.

- Я хочу сказать, что не будет никакого Сверхконтакта. Поймите меня правильно, мадам. Это уже моя шестая экспедиция в качестве капитана по поиску этого вашего Сверхразума. В моей флотской практике вы - уже не знаю, какой по счету, ученый, сошедший с ума на проверке теории этого вашего гения-академика... как бишь его имя? - Капитан вопросительно посмотрел на мадам, но та лишь, нахмурившись, глядела на капитана. - А впрочем, неважно... Тем более что громких имен в науке о Сверхразуме теперь полным-полно. - Это был явный намек на мадам, но она никак не отреагировала. - Мое-то дело маленькое: ученые брякнут, что, дескать, вот в этом секторе высока вероятность присутствия следов деятельности Сверхразума, и космофлот тут как тут: берет под козырек, снаряжает очередную экспедицию, летит в указанный сектор - и, как всегда, ничего. Боюсь, мадам, вы сами не знаете, чего ищете...

Это была первая откровенная пикировка капитана и мадам за время этого полета. В кают-компании наступила тишина.

- Надеюсь, вы хотя бы не подвергаете сомнению сам факт существования Сверхцивилизации? - напряженным голосом осведомилась мадам. - Существует сколько угодно прямых и косвенных доказательств... Вы что, не помните, как ваш же космофлот обнаружил "управляемые кометы", "радиопересечения" и прочее? Я уже не говорю о математических и астрофизических аспектах...

Капитан подпер кулаком щеку и чуть ли ни нежно взглянул на мадам.

- Поразительно! - тихо сказал он. - Стоило нам только наткнуться где-то в системах Сириуса или Проциона на несчастных, но все-таки разумных аборигенов, правда, еще не знающих что такое колесо, как мы сразу почему-то потеряли к ним всяческий интерес и начали маниакальную охоту за неким Сверхразумом... Нам, видите ли, скучно изучать культуру амазонцев, подавай нам нечто великое и абсолютно непонятное! А зачем?

Капитан театрально испустил усталый вздох и замолчал. Мадам несколько секунд на него смотрела и нетерпеливо спросила:

- Что - "зачем"?

- Зачем нам этот Сверхконтакт? - с простодушным видом отозвался капитан. - И неужели вы его не боитесь, господа? - Капитан обращался теперь уже ко всем ученым.

И тут началось... Горячо не любимая мною научная братия бросилась в бой.

(далее >>>)