Первая половина апреля. Зима ушла после долгого царствования и обнажила землю, выставив на обозрение свалявшиеся травяные космы, из которых неряшливо отовсюду выглядывают мусорные «бигуди». Зрелище удручающее. Именно этот короткий период в природе я люблю более всего и ненавижу. Люблю наблюдать за пробуждением земным, за первыми пробежками паучков и прочих букашек, а ненавижу мусорщиков, мимо ходивших по этой земле.

Весна, весна! - наперебой кричат и скворцы, и синички, и зяблики, которым в такт громко трещат дрозды и сороки. Особенно многоголосо в зарослях около реки Десны, берега которой прочно укреплены от натиска бурной весенней воды крепкими корнями ив, черемух и ольхи.

Весна, весна! – "подбурлыкивает" бэк-вокалистка Десна, традиционно направляя вешние излишки к бОльшим берегам. Река располнела и торопится побыстрее к лету вернуть себе былую стройность.

Вот уже под ласковыми лучами солнца на береговых отмелях различимы торчащие бугорки остромордых голов травяных лягушек. Подхожу ближе и вижу лягушачий пляж. Разбудила и возбудила своим теплом весна травяных лягушек. У лягушек любовь и свадебная пора. Нежатся самки распухшие, красноватые на грудке, и суетятся ловкие самцы-«наездники», нападающие на могучие спины своих потенциальных избранниц. Нет, этот не понравился, слишком тяжелый или не очень нежный, царапнул брюшко. А вот этот «муж» уж нам подойдет. Самое интересное, лягушки в это период не квакают, а тихо грассируют (р-р-р-р-р-р), и можно подумать, что раздается звук далеко работающего бульдозера. Ну вот, наконец-то после долгих трений, царапок, прыжков выбор сделан - и самка позволяет сесть себе на шею. Самец крепко обнимает свою невестушку, и та, счастливая, отправляется в путь - выполнить свой природный долг и оставить живой след на века.

Путь не близок и не далек. В десяти человеческих шагах от брачного ложа земноводных есть небольшое болото, в котором привычный застой – самое необходимое условие для развития новой семьи.

Десять шагов для человека – пара секунд. Десять шагов для лягушек – несколько часов прыжков. Ведь, чтобы добраться до болота, самке нужно на спине протащить самца сначала вверх на берег, потом пересечь протоптанную двуногими дорогу и спуститься вниз, в теплую и спокойную болотную топь. Если человеку быстро идти, то можно лягушек и не разглядеть: мимикрия под цвет старой травы спасает их от хищников. Выдают их именно прыжки-шлепки.

Шлёп, шлёп... на землю падает толстая лепешка лягушачьей пары.

Не знаю, откуда пошла эта мода жечь траву по весне и почему этот способ очистки земли от старой травы так прижился в сознании человека как эффективный. Возможно, что именно те, кто ходит здесь часто и бросает на ходу и пивные банки, и склянки, и (уж что мелочиться-то!) сразу собранные мусорные пакеты, вдруг по весне прозревают - и их глазам становится больно от грязно-желтого, серого цвета травы. Спичка становится «кистью» - и просторы быстро чернеют, а в воздухе долго еще стоит аромат горелой травы. И хозяину это нравится - ведь он «прибрался».

Я всегда тихо возмущалась подобным варварством, но в этом году рукотворный огонь весны обжег и меня... Нет-нет, не в прямом смысле, я-то способна растоптать подступающие языки пламени, а вот бедным лягушкам пришлось принять огненные ванны на свои тонкие незащищенные кожные покровы. Горят в этом огне и маленькие паучки, и вся живность, которая так доверчиво выползла на зов весеннего тепла.

В очередной сезон ломаю голову над портретом травяного поджигателя и развожу руки от своего бессилия.

Опубликовано в блоге 17.05.2009